— Здесь вопросы задаю я! Твое дело — отвечать! — оборвал его Зверобой. — Крестовник говорит, что он тебя уже видел однажды. Он узнал тебя по хохолку на темени. Ты не догадываешься, где вы с ним встречались?

— Не имею об этом ни малейшего представления!

— Припомни: не гналась ли за тобой на днях лиса?

— Да, сэр, так точно, гналась пару дней назад, по пути сюда.

— Ты ее натравил на отряд наших кроликов, и она растерзала одного из них!

— Я не собирался ее ни на кого натравливать! Я не знал, что в лесу ваши кролики!

— Однако ты утаил это от меня!

— Мне не пришло в голову, что это так важно. Ведь нет преступления в том, чтобы кролик спасался от лисы!

— По твоей вине погиб эфрафанский офицер!

— Это была несчастная случайность! Что, лиса не могла схватить его без моей помощи, сама по себе?

— Нет, не могла! Мальва был опытным офицером! Такой не побежит навстречу лисе! Лисы не страшны тем кроликам, которые знают, как себя вести!

Зверобой в упор смотрел на Лохмача своими большими блеклыми глазами.

— У меня есть еще один вопрос, Тлейли! Патруль Мальвы шел по следу таинственного отряда неизвестных кроликов. Что ты об этом знаешь?

— Я тоже заметил следы кроликов, и примерно в то же время.

— А тебя с ними не было?

— Если бы я был с ними, разве я пришел бы в Эфрафу?

— Повторяю, здесь вопросы задаю я! Знаешь ли ты, куда направляются эти кролики?

— Боюсь, что мне больше нечего прибавить, сэр!

Зверобой отвел глаза и замолчал. Лохмач почувствовал, что генерал дожидается, чтобы Лохмач попросил разрешения уйти, и твердо решил не раскрывать рта.

— Есть еще одно важное дело, — наконец добавил Зверобой. — Оно касается белой птицы, которую все видели сегодня утром на поле. Ты не боишься этих птиц?

— Я не слыхал, чтобы они обижали кроликов!

— Каким образом ты оказался рядом с ней?

Лохмач лихорадочно придумывал ответ.

— Сказать по правде, сэр, мне очень хотелось отличиться перед капитаном и ошеломить его!

— Если уж тебе так хочется отличиться, постарайся ошеломить меня! Послезавтра я поведу Большой Патруль. Мы перейдем железную дорогу и отыщем за ней незнакомых кроликов! Тех самых, которых Мальва непременно бы выследил и нагнал, если бы ты не налетел на него!

— Отлично, сэр, очень рад, сэр!

Снова наступило продолжительное молчание. Наконец генерал сказал:

— Ты свободен. Ступай в свою метку! Лохмач вышел на поле, но сильфлей уже подходил к концу. Солнце село, приблизились сумерки. Свет вечерней зари едва пробивался сквозь плотные тучи. Кихара нигде не было видно. Кролики метки под присмотром часовых уже спускались в норы. Лохмач уселся в траве, поджидая, пока последний кролик не скроется под землей, в отчаянии от того, что назначенный на вечер побег не состоялся.

Когда последний свет в покрытом облаками небе угас, Орех проскакал по жесткой почве под аркой, выбрался на насыпь и замер, прислушиваясь. Вскоре его догнал Пятый, и они вдвоем прошли несколько шагов в сторону Эфрафы.

Было тепло и душно, пахло зреющим ячменем и дождем. Поблизости все было тихо, но издалека, с болотистого луга у ближнего берега реки, слышался возбужденный птичий крик: то перекликалась парочка болотных куликов. Кихар летал над насыпью. Увидев Ореха, он спустился на землю.

— Ты ничего не напутал, Кихар? Лохмач сказал тебе, что побег состоится именно сегодня? — спросил его Орех.

— Ага! Плохо дело! Наверное, его схватили — и конец мистеру Лохмачу! — прокричал Кихар.

— Я в этом не уверен, — сказал Пятый. — Я вижу тучи, слышу гром! Поле у Эфрафы похоже на дно реки. Там происходят сейчас невероятные события…

— А не видишь ли ты Лохмача? Вдруг его уже убили? Может быть, его сейчас пытают! — в ужасе закричал Орех.

— Своим беспокойством ты ему не поможешь, Орех-ра! Может быть, Лохмач не может бежать по какой-то иной причине. Пусть Кихар утром снова слетает в Эфрафу и все разузнает! — предложил Пятый.

— Я все же не в силах отсюда уйти! — в тревоге сказал Орех.

— От твоего сидения здесь не будет никакого толку, а у тебя притом еще болит нога! Ты сейчас пытаешься щипать траву, которая еще не выросла, и зря тревожишься.

Они вернулись под арку. Услышав их шаги, залегшие в крапиве кролики беспокойно зашевелились.

— Орех-ра! — робко обратился к Ореху неслышно подошедший Горшочек. — Не правда ли, ничего не случилось и Лохмач завтра придет?

— Конечно, он придет! — без особой уверенности отвечал Орех. — Не то я сам пойду за ним в Эфрафу, Хлао-ру!

— Я тоже пойду с тобой в Эфрафу! — сказал, осмелев, Горшочек.

Тем временем Лохмач сидел в эфрафанской норе, скорчившись и прижавшись к теплому боку Хайзентли. Под землей было жарко, и туннели их метки заполнил душный предгрозовой воздух. Лохмач дрожал от тревожного ожидания. Когда Зверобой его отпустил, Лохмач испытал ужас, испокон веков знакомый всем заговорщикам. А вдруг у Зверобоя были еще какие-нибудь данные? Без сомнения, все секретные сведения поступают к нему.

Может быть, Зверобой уже разгадал тайное задание Лохмача и поджидает удобного момента, чтобы арестовать его?

Ясно, что на стороне генерала сейчас все преимущества. Он держит в своих лапах нити заговора, тогда как Лохмач неуклюже пробирается через непроходимые заросли и выдает себя малейшим движением! Больше всего Лохмача тревожила мысль о завтрашней операции. Снова подойти к Кихару? Но тогда он попадет под подозрение. Что бы он ни сделал, куда бы ни шагнул, его тайна, как вода, грозит вот-вот вытечь наружу из множества маленьких дырочек, и он не может их заткнуть!

Однако худшее ожидало его впереди.

— Тлейли, — тревожно зашептала Хайзентли. — Давай убежим вместе с тобой сегодня ночью! Мы с Сесусиннан свалим часового у входа и исчезнем прежде, чем за нами кинется патруль!

— А почему именно сегодня? — спросил Лохмач. — Что случилось?

— Мне очень страшно! — отвечала она — Я рассказала план побега крольчихам, и я боюсь, как бы кто-нибудь из них не проболтался. В Эфрафе трудно хранить тайны. Может быть, кто-то сейчас шпионит за нами. Фрис свидетель, мы очень осторожно выбирали тех, кому можно довериться, и все же… Нас могут схватить еще до рассвета…

Лохмач попытался спокойно продумать положение.

Конечно, убежать с парой решительных крольчих было бы нетрудно. Но в таком случае он приведет только двух крольчих, и все это потому, что у него сдали нервы! Ни Серебристый, ни другие его друзья не поймут, что здесь творится и что ему приходится переносить! Они решат, что он струсил и удрал!

— Нет, мы не имеем права сдаваться, — твердо сказал Лохмач. — Обещаю тебе: завтра мы убежим из Эфрафы! А сейчас постарайся заснуть!

Хайзентли задремала, а Лохмач подумал, что ему, может быть, так и не удастся выполнить своего обещания и утром их скорее всего разбудит полиция.

«Если за нами явятся, я буду драться, пока меня не разорвут на куски! Не сделать им из меня второго Блэкавара!» — решил он.

Проснувшись, Лохмач увидел, что Хайзентли ушла и он остался один. Начался рассвет, а духота так и не рассеялась. Тревожно выглянув из соседней норы, дежурный часовой Вербейник обратился к Лохмачу.

— Ох, чем эта духота, уж лучше бы пошел дождь, сэр! — сказал он. — Влажность такая, что трава киснет!

— Не повезло нашей метке в последний день нашего сильфлея! — поддержал его Лохмач. — Ступай разбуди капитана! Я подежурю вместо тебя!

Вербейник ушел, а Лохмач уселся у выхода, вдыхая душный воздух. Небо нависло над самыми вершинами деревьев, густые облака стояли неподвижно, с утренней стороны занимался ярко-оранжевый восход. Ни жаворонки, ни скворцы не пели. На пустом поле царила тишина. Внезапно Лохмача охватило непреодолимое желание бежать. Можно было биться об заклад, что в такой день Горицвет и его дозорные не пойдут обходом вокруг Эфрафы. В такую погоду все животные и насекомые окрестных полей и лесов, наверное, онемеют под огромной душной лапой грозы. Сегодняшний день был настолько неблагоприятен для всего живого, что все затаятся в норах. Однако беглецам это было на руку, так как скрыться в такую погоду было сравнительно легко!